Мы с Ю. не могли уснуть, лежа на соседних кроватях. Он спрашивал шепотом: "спишь?". А я каждый раз отвечала: "нет". Конечно, я могла попросить его лечь со мной или залезть к нему в кровать под каким-нибудь предлогом, но не стала. Почему-то мне не хочется играть с Ю. в эти глупые игры. Утром мы сидели на улице: я еще в пижаме и кофте, а он уже умытый и свежий. Он обнял меня по-теплому, и мы посидели так какое-то время, забыв обо всем. Он любит меня - в этом нет сомнений. Но почему мне от этого совершенно не радостно?
Природа меня успокаивает, как бы смягчает острые углы - и вот мой голос становится спокойнее, походка медленнее, улыбка светлее. А от сладких запахов уходящего лета слегка кружится голова (или это от второй бутылки вина?). Мы пели песни под гитару, сидя у костра, ели мясо, отбивались от комаров. Потом ехали на электричке домой, моя голова - на плече у Ю. И вот город встречает нас своей суетой и воскресной хмуростью. Осень уже совсем близко, а я еще не придумала, с кем мне ее встречать.
Природа меня успокаивает, как бы смягчает острые углы - и вот мой голос становится спокойнее, походка медленнее, улыбка светлее. А от сладких запахов уходящего лета слегка кружится голова (или это от второй бутылки вина?). Мы пели песни под гитару, сидя у костра, ели мясо, отбивались от комаров. Потом ехали на электричке домой, моя голова - на плече у Ю. И вот город встречает нас своей суетой и воскресной хмуростью. Осень уже совсем близко, а я еще не придумала, с кем мне ее встречать.