Дико мерзну у Глеба в комнате. Уже позади 3 дня и 2 ночи. 2 ночи, которых я не почувствовала. Иссохлись губы, я искусала их изнутри. Берлин в этот раз не вызвал во мне эйфории. Но сегодня, когда мы с А. шли по Нойкёльну и проходили магазины, дома и турецкие забегаловки, которые мне знакомы, то сердце приятно защемило.
На рождественских ярмарках пахнет сосисками, горячими булочками, корицей, шоколадом и глинтвейном. Мы с А. выпили по кружечке и съели немецкую сосиску в тесте. Я налила себе горчицы,хотя мне нельзя. И я уже параною и подхожу к зеркалу- боюсь, что началась сыпь. Вообще тяжело себя сдерживать, особенно здесь. Эти расчудесные и такие вкусные шоколадки в пестрых обертках. И такие дешевые! И нет таких в России. И мне так хочется, что аж до слёз! В какой-нибудь день я обязательно съем. Немножко и один раз.
С Грегором хотели встретиться завтра, но не договорились когда и где. Должны были сегодня, но он не пишет. Где-то внутри я думаю, что, может, мне удастся вызвать в нем желание, точнее я знаю, что я его вызову, но надо сильное, чтобы было заметно. Честно говоря, не знаю, чего ожидать. И хочется не думать, но всё-таки где-то внутри думается и надеется.
В пятницу в аэропорт меня провожал Н. Мы были нежные друг с другом. И мне немножко хотелось плакать, когда мы прощались. Посадку задержали. Потом мы не могли сесть из-за плохой погоды и уборки посадочной полосы. Наконец, я оказалась в Берлине с огромным опозданием, меня встречала Глеб, радостная и с портфелем. Я привезла с собой из Москвы снег и холод. У меня обветрились руки, потому что я часто курю. Но зато экономлю, боюсь, что будет как в августе - без гроша в кармане.
Пятница была бесконечной. Мы успели поесть дома, зайти на рождественскую ярмарку на Александплатц, сделать для меня ключи от квартиры, потом напиться в баре общежития, затусить с непонятными мужиками и даже вместе с ними съездить потанцевать. Но всё это кажется мне уже чем-то абсолютно нормальным для этого города и для меня самой. Что можно не спать больше 24 часов и быть абсолютно свободной. И нет ощущения, что ты кому-то должен. Собственно, за этим я сюда и ехала.
На рождественских ярмарках пахнет сосисками, горячими булочками, корицей, шоколадом и глинтвейном. Мы с А. выпили по кружечке и съели немецкую сосиску в тесте. Я налила себе горчицы,хотя мне нельзя. И я уже параною и подхожу к зеркалу- боюсь, что началась сыпь. Вообще тяжело себя сдерживать, особенно здесь. Эти расчудесные и такие вкусные шоколадки в пестрых обертках. И такие дешевые! И нет таких в России. И мне так хочется, что аж до слёз! В какой-нибудь день я обязательно съем. Немножко и один раз.
С Грегором хотели встретиться завтра, но не договорились когда и где. Должны были сегодня, но он не пишет. Где-то внутри я думаю, что, может, мне удастся вызвать в нем желание, точнее я знаю, что я его вызову, но надо сильное, чтобы было заметно. Честно говоря, не знаю, чего ожидать. И хочется не думать, но всё-таки где-то внутри думается и надеется.
В пятницу в аэропорт меня провожал Н. Мы были нежные друг с другом. И мне немножко хотелось плакать, когда мы прощались. Посадку задержали. Потом мы не могли сесть из-за плохой погоды и уборки посадочной полосы. Наконец, я оказалась в Берлине с огромным опозданием, меня встречала Глеб, радостная и с портфелем. Я привезла с собой из Москвы снег и холод. У меня обветрились руки, потому что я часто курю. Но зато экономлю, боюсь, что будет как в августе - без гроша в кармане.
Пятница была бесконечной. Мы успели поесть дома, зайти на рождественскую ярмарку на Александплатц, сделать для меня ключи от квартиры, потом напиться в баре общежития, затусить с непонятными мужиками и даже вместе с ними съездить потанцевать. Но всё это кажется мне уже чем-то абсолютно нормальным для этого города и для меня самой. Что можно не спать больше 24 часов и быть абсолютно свободной. И нет ощущения, что ты кому-то должен. Собственно, за этим я сюда и ехала.
